Актуальная ситуация с пандемией - Чехия и мир

Эдвард Морган Форстер «Машина останавливается» (1909) — фантастическая антиутопия о далеко зашедшей зависимости людей от техники. Предсказаны Интернет, видеоконференции, социальные сети и др. Когда-то люди строили машины, чтоб сделать свою жизнь как можно более комфортной. Теперь они не могут и представить себе существование без всемогущей Машины, обеспечивающей их пищей, водой, воздухом, книгами, связью и вообще всем, что только можно себе представить. Мало кто задумывается над тем, что Машина полностью подчинила себе людей, а того, кто задумается, ждет неминуемая кара — лишение крова и изгнание на безжизненную поверхность Земли. Но однажды Машина ломается...

Люди выходят на улицы, протестуя против ограничительных мер. Люди, сидящие дома, требуют подавлять такие выступления со всей возможной жесткостью. «Масочники» против «антимасочников». «Карантинщики» против «ковид-диссидентов» – весеннего единодушия нет и в помине, и это даже власти вынуждены это признать.

Общество раскололось, степень раскола стали измерять социологи, и медиа, для которых вот уже более полугода не существует иной статистики, кроме «ковидной», вынуждены обращать внимание на новые цифры. Попытки маргинализировать протест против ограничительных мер больше не работают: очевидно, что протестуют не «ультрас», «хулиганы» или «те, кому все равно, лишь бы побуянить», а люди, которые еще год назад были более или менее упитанным средним классом и к самому понятию «протест», чего бы он ни касался, относились в лучшем случае настороженно.

Да, мы разделились. Но не по морально-этическому принципу, давайте без иллюзий, а по принципу ресурсному. Часть общества, поддерживающая ограничительные меры, — это та часть общества, у которой есть возможность относительно комфортно существовать в мире с летящей в пропасть экономикой. Это те, кому есть чем оплачивать счета. Те, чьи базовые потребности удовлетворены и кто уверен, что карантин и ограничения мало повлияют на их повседневную жизнь. Было бы несправедливо утверждать, что эти люди ничего не потеряли. Но глобально они чувствуют себя в финансовой безопасности. Им не грозит потеря работы или бизнеса, выселение из ипотечных квартир, просроченные платежи по кредитам и длинная очередь за бесплатным супом. Они в порядке. И они — новый привилегированный класс.

По другую сторону баррикад люди, у которых ресурсов нет. Люди беднеющие или уже обедневшие. Новые маглы, чей удел в этом, без сомнения, гуманном мире — делать то, что говорят спасающие его волшебники.

Глупый магл потерял работу? Значит, его работа была не нужна, пусть он идет и найдет другую. Курьером пусть идет, службы доставки не справляются. У глупого магла высшее образование? Пусть получит другое, дистанционно, разумеется. Глупый магл двадцать лет посвятил своей профессии? Ну значит, он напрасно потратил эти двадцать лет. Значит, не нужна его профессия. Был бы умнее, выучился бы на врача или программиста.

Легкость, с какой приверженцы экономических ограничений распоряжаются чужими жизнями, все еще поражает. И особенно дико это выглядит в свете того, что ведь им никто не запрещает вести выбранный ими образ жизни. Их не заставляют покидать дом. Не требуют снимать маски и перчатки — да хоть в скафандре ходи, кому какое дело. Не лезут к ним обниматься и не обязывают путешествовать. Иначе говоря, у них есть все возможности самоизолироваться и защитить себя. Но им этого мало.

Простой пример: если ты боишься заразиться, надень защищающий тебя респиратор и оставь в покое всех остальных. Не ходи в театры, рестораны, торговые центры и офисы. Работай удаленно, заказывай доставку и встречай курьера в костюме химзащиты. Живи в полном соответствии с собственными заявлениями, что мир изменился и теперь все будет по-другому. Измени свой собственный мир, сделай его удобным и безопасным лично для себя. Никто не будет в претензии.

Но беда в том, что новый привилегированный класс хочет изменить мир для всех. В их действиях и риторике читается простой и жесткий посыл: это наш мир, это наш воздух, и как этим воздухом дышать, решаем мы. А маглам следует подчиниться.

По факту это означает: условные «бедные» не заслуживают иной участи, кроме как обслуживать условных «богатых». И их дети тоже, потому что у бедных нет возможности дать им сколько-нибудь нормальное образование. Живешь в ипотечной двушке и не имеешь трех ноутбуков, чтобы дети удаленно учились, а ты удаленно работал, – формируешь следующее поколение курьеров. Ну или крестьян, а то работников мебельной фабрики, которые, ладно уж, не могут работать удаленно, но с этим придется смириться, потому что кто-то же должен производить то, что потребляют «богатые».

Это касты, друзья. Высшие и низшие. И стоит ли удивляться, что те, кого отправляют на дно, сопротивляются и хотят всплыть? Призывы объединиться ради спасения мира больше не работают. Почему ты спасаешь мир, сидя в уютном гнездышке и исправно получая доход, а я должен спасать его, думая, на что купить еду? Почему для тебя «потеря» — это невозможность поехать в Париж, а для меня — переселение к родителям из-за того, что нечем платить ипотеку? Почему в моей жизни ничто для тебя не важно: ни моя работа, ни моя семья, ни будущее моих детей — а твоя представляет абсолютную ценность, которую — и ты этого требуешь! — я должен беречь?

Да просто все. Потому что у кого ресурсы, тот и главный. А разговоры о гуманности и призывы «беречь друг друга» не более чем идеологический гарнир. Никто никогда не бережет бедных. Они расходный материал, который в контексте ковида не жалко совсем, ведь всегда можно назвать этих, которые не вписались, эгоистичными убийцами, думающими только о деньгах. Не заслуживающими ни уважения, ни заботы, ни медицинской помощи, ни образования. Не заслуживающими ничего, кроме того чтобы быть обслугой. Желательно молчаливой и покорной. Благодарной за кости, что время от времени бросает им с барского стола государство, да и то не всякое. Мало того, обслугой кругом виноватой, потому что пока нормальные люди спасают мир по домам, они, вот эти, «скопляются» в метро, таскаются на свою низкоквалифицированную работу, которую нельзя делать удаленно, а по вечерам, смотри-ка, обнаглевшие, хотят выпить кружку пива в баре или сводить детей, будущих курьеров, в кино.

Наверно, хорошо иметь достаточно ресурсов, чтобы чувствовать себя в безопасности. Хорошо принадлежать к привилегированному классу, чьи финансовые привилегии подкрепляются морально-этическими — говорить о лицемерии этой этики, ладно уж, не будем. Но вот беда: класс низший, класс обедневший, растет день ото дня. Так она устроена, эта чертова экономика. И тому, кто сегодня с высоты своей удаленной работы вещает о бездуховности разорившихся, следовало бы уже занимать очередь за бесплатным супом. Потому что если все будет идти как идет сейчас, он в нее встанет. И гораздо быстрее, чем думает.

(Машинный перевод)

Медицинский диагноз - это медицинское действие, на которое имеет юридическое право только врач и за которое этот врач несет единоличную и полную ответственность.

Никто не может быть объявлен больным или опасным для здоровья указом или законом, даже как автоматическое, административное следствие результата лабораторного теста, независимо от его результата.

Любой принудительный карантин, основанный на этих результатах теста, является незаконным.

Любой принудительный карантин, применяемый к здоровым людям, может быть нарушением их основного права на свободу с соответствующими юридическими последствиями.

Самое главное, что судьи постановили, что один положительный тест ПЦР не может быть использован в качестве эффективного диагноза инфекции. В своем постановлении судьи Маргарита Рамос де Алмейда и Ана Парамес сослались на ряд научных исследований. Наиболее примечательно это исследование Джафара и др., который обнаружил, что – при выполнении ПЦР-тестов с 35 циклами или более-точность упала до 3%, Что означает, что до 97% положительных результатов могут быть ложноположительными.

Ну и так далее.

• Работа не учитывает пользу от ношения масок теми, кто уже заразился коронавирусом, но пока не имеет симптомов заболевания, а потому спокойно посещает общественные места. Считается, что такие люди ответственны почти за половину новых заражений. На это есть очевидный контраргумент: исследователи из Дании не ставили целью доказать или опровергнуть эффективность ношения масок зараженными для защиты от них окружающих — их интересовала только польза для еще не заразившихся людей, носящих маски.
  
• Исследование не учитывает возможность заражения дома, где никто не носит маски, — от членов домохозяйства, которые не носили маски и в общественных местах тоже. Датские ученые попробовали решить эту проблему, опросив добровольцев о том, были ли у них в семье случаи заражения. Согласно сообщениям испытуемых, заражения в семьях были, но почти поровну у «масочников» и «безмасочников». На этом основании ученые могли говорить, что домашнее заражение не влияло на результаты исследования. Однако одного опроса добровольцев в этом случае явно недостаточно: в их семьях могли быть бессимптомные, но заразные люди; распределяться между группами они могли в любых пропорциях — как именно, исследование выявить просто не могло.
  
• Схожая проблема, связанная с использованием «опросного» метода, касается данных о правильном и непрерывном ношении масок. Ученые никак не следили за добровольцами, полагаясь только на их ответы. 46% из группы «масочников» утверждали, что носили маску постоянно и согласно инструкции. Сколько таких было на самом деле — неизвестно.
  
• Исследование не было «слепым»: испытуемые точно знали, что они пользуются средством для снижения заболеваемости, а не плацебо. А значит, проведение эксперимента само оказывало влияние на поведение испытуемых, что чревато систематическими ошибками. Обычно в рандомизированных исследованиях обе группы — получающих реальное медицинское вмешательство (лекарство, средство профилактики и т. д.) и плацебо — не знают о том, что именно они получили. В случае с ношением масок сделать это было затруднительно.
  
• Очевидно, что те, кто носит маски, могут вести себя более беспечно, чем те, кто маски не носит. А это искажает результат. Мало того, люди, не носящие маски, могут быть «социально изолированными» в обществе, где ношение масок широко распространено. Как избежать этой методологической ошибки, совершенно не ясно.
  
• Таким образом, можно сказать, что датские ученые изучали не эффективность масок как таковую, а эффективность их ношения частью граждан с учетом реакции общества на информацию о распространении смертоносного вируса.
  
• Из-за того, что носить маску в Дании в момент исследования было не принято, многие (об этом сообщили 14% добровольцев), надевая маску, испытывали различные социальные неудобства. Это, как признают сами датские исследователи, могло заставить добровольцев отказаться от ношения масок, даже если они утверждали, что носили их регулярно. В результате выявленная эффективность масок в Дании по результатам исследования могла оказаться ниже, чем в странах, где маски носят почти все (по требованию властей или добровольно).
  
• С одной стороны, можно сказать, что это даже хорошо — изучается не теоретическая эффективность, а ситуация, приближенная к реальной жизни: во всех странах мира знают про вирус и допускают, что маски могут от него предохранять; везде люди, тем не менее, ведут себя по-разному и заражаются дома и в общественных местах (скорее всего, намного чащев общественных местах).
  
• Однако в разное время в разных странах и городах эта «реальная жизнь» может быть разной. Датское исследование, как считают критики, дает только отдаленное представление о том, как помогают маски в стране, где нет массового масочного режима, а зараженных еще не очень много.
  
• В других странах польза от ношения масок может быть явно больше (когда оно массовое) или, наоборот, еще меньше. Например, влияние масок на распространение вируса может быть не столь сильным, если в стране или в городе уже действуют жесткие меры, ограничивающие контакты между людьми (вплоть до частичного запрета выходить из дома). В таком случае контакты и так ограничены и маски мало что добавят к итоговому результату (стоит отметить, что в Дании часть времени, в течение которого проводили исследование, действовал локдаун).